Из рук врага - Страница 117

117

— Я бы убилась всё это запомнить, — с чувством призналась Соня, оглядывая приборную доску новым взглядом. — Через нейросеть не всегда осознаешь, сколько информации в мозги льется, оказывается… брр, как хорошо, что у нас биоцивилизация, типа! Какой крейзи это всё закреативил?!

— Я же говорю — теория случайного контакта. Представь — встречаем мы братьев по разуму и понять ни фига не можем — они пошли по чисто технической ветке развития науки и техники. Совсем другой склад ума нужен, даже если генетически они будут идентичны нам. Даже политика другая, вместо регулирующего энергоплана — экономика, построенная по теории управляемого хаоса, продукты не общедоступны, а ресурс — сверхдлинные, иногда трансконтинентальные технологические линии от разработки до сборки техническими средствами востребованного устройства или механизма… Дисциплина называется «ТАИР» — «Теоретическое альтернативно-историческое развитие». Занимается ею инициативная группа ТАИР-активистов Алексея Васильевича Шелома при Институте проблем общества…

При имени своего ещё земного друга, практически забытого, Святослав, до того внимательно прислушивающийся, вздрогнул и новым взглядом окинул всё увиденное в салоне-капсуле. Как это характерно для людей солидного возраста, память экс-оружейника, экс-монарха и экс-прогрессора немедленно подкинула «картинку» — они, молодые, двадцатилетние идиоты в общаге…

— Гуманитарии, — фыркнула девушка, но как-то неуверенно.

— Ну не скажи, — не согласился Марк. — Тот же Алексей — профессор, доктор наук в неорганической химии и вообще человек невероятно разносторонний.

— Алексей… Двухэтажное имя какое-то, остальные я даже выговорить не рискну. Это на каком языке?

— Не знаю. Может, и ни на каком. Говорят, после амнистии, как ты знаешь, всех, кто хотел забыть прошлое, прогнали через пластику лица, смену тембра голоса и разрешили придумать новые имена… Слухи ходят, что он был какой-то шишкой в империи и вроде винит себя в участии развязывания конфликта Гряды, того, что со встречным десантом и суммарными потерями в миллион человек. Ну вот и борется, как может, с проблемой взаимного недопонимания в будущем… как бы искупает вину.

— Небось лаборантки-дуры по углам шепчутся… Хотя да, звучит довольно романтично, соглашусь.

— Только не для того поколения, которое застало заваруху перед перестройкой биосферы, — очень серьёзно ответил молодой человек. — У них сразу глаза делаются такими холодными, стоит напомнить об администраторах у власти тех времен. Собственно, потому принцессу Мару так и превозносят, как взявшую гнездо военных преступников с пороховым пулемётом сразу после окончания боя с инферналами…

— Ты о той исторической гравюре, перед которой вы с твоим дружком Райко слюньки пускали в Южном политехническом музее? — припомнила Соня.

— Откуда столько скепсиса? Пулемёт-то под той картиной лежит в витрине, «образец имперского гвардейского оружия, принадлежащий лично принцессе крови Марине».

— Личное оружие имперской принцессы — пулемёт? Ты сам-то в это веришь, любитель истории?

— Верю! А что такого?

— Любитель очень выпуклой истории. И с суперфаллическим символом в руках…

— Эй, ты когда это успела заделаться психологом?

— Нас учили!

— На двухмесячных курсах? Щас помру от смеха!.. Перепалка молодых людей перестала нести смысловую нагрузку, сместившись в область мерения мнениями и взаимных обвинений, и Святослав быстро потерял нить беседы, а потом и слушать перестал, увлёкшись «заоконными» пейзажами.

Сначала, как включились обзорные экраны в форме окон, пейзаж был довольно однообразный — море, пусть и такое необычно-зелёное и слишком спокойное, зелёный «потолок», косые лучи света с неба… Пять минут смотришь и понимаешь, что видел всё, что можно. Ну, разве что различимые с высоты внушительные косяки рыб, следующие за солнечным зайчиком по поверхности воды, привлекали внимание. Потом наконец показался берег Азура: стена деревьев, встающая из солёной воды и уходящая на километр вглубь, отрезала от моря вполне привычного вида саванну — разве что раньше экс-император видел её только из окна поезда, влекомого перевозом, а не с высоты птичьего полёта. Необычным было другое: небо. Почти нормальное, в небольшую прозелень, голубое небо! И солнце на нём — яркий кружок, словно колеблемый маревом… который внезапно поменял размер и переместился на другой участок неба. Слав звучно икнул от неожиданности. Да и кто бы сдержался?

— Что-то не так? — тут же среагировал Марк. — Может, пить?

— Солнце…

— Нет, солнце предоставить не могу. Не в моей компетенции и уж точно не на борту «спасателя», — развел руками молодой человек и по выражению лица собеседника понял, что сказал что-то не то! — Вы хорошо себя чувствуете?

— Не уверен, — отозвался землянин, пытаясь прийти в себя после шутки… он надеялся, что шутки молодого человека. — Солнце… мне показалось, оно по небу… скакнуло?

— А, это, — сразу успокоился медик. — Те районы, которые недооблучают дополнительно солнечным светом, такого не видят, внушает по первому разу, согласен. Это просто листья-отражатели на верхнем фитобиослое повернулись, компенсируя положение светила над горизонтом. Ну, саванна в естественном освещении получает очень большой солнечный поток, а фитослои в зоне штиля у отметки в двадцать пять кэмэ, снимающие мю-компоненту фотопотока, эффективно переотражают видимый спектр, но не на сто процентов, разумеется. Плюс контрольные зоны на разных высотах — они не плотные, но тоже слегка задерживают свет… Вот и приходится доподсвечивать, отражая солнце из-за горизонта. Иначе естественный биоценоз слетит и заповедник — того. Вот моя группа, когда на Хикке сидела на практике, видела дизайнерский биоценоз типа «саванна» — десять видов копытных, пять видов птиц, грызуны, опыляющие насекомые, ну и травы с деревьями — двести восемьдесят два вида. Трава мягкая, хищники на человека напасть не могут… и «ест» одну пятую солнечного потока. Но ведь мы «должны сохранить генетические резервуары с естественной средой»… хотя Соня до сих пор не может понять зачем.

117